«Девять кругов» рижской архитектуры: капиталистический романтизм

На дворе 1990-е годы. Латвия, наконец, освободилась от советской оккупации, что привело к развитию рыночной экономики и появлению разнообразных архитектурных студий. Чего только не строили в то время: от подобия средневековых замков до одиозных торговых центров, во внешнем облике которых классическая колонна спокойно соседствует с огромным стеклянным цилиндром.

Неподготовленного зрителя такие здания обычно смущают и даже приводят в ужас. За каждым городским перекрестком может встретить новый «круг ада» в виде игривого железобетонного изгиба или странного купола, напоминающего шапочку.

Мы решили избавить вас от эстетических мучений и объяснить смысл этой архитектуры — или хотя бы попробовать.

Понять и простить архитектуру постмодернизма

1990–2000-е годы — особенный период в истории каждой страны, добившейся независимости и вышедшей из состава СССР. На смену плановой экономике пришел рынок, изменилось политическое и социальное устройство — это стало причиной масштабных культурных трансформаций. Накопившаяся усталость от ряда советских ограничений, повсеместной стандартизации и унификации, а также восторг перед открывшимися возможностями стимулировали архитекторов и их заказчиков к самым смелым экспериментам.

Это время, когда на первый план выходят авантюристы. У многих из них представление о рыночных отношениях ограничивалось доступными американскими фильмами — но на то они и авантюристы, чтобы жадно вцепляться в интригующее дело. Это романтики, готовые на многое ради новых свершений. Именно благодаря им мы сейчас можем назвать то время — эпохой капиталистического романтизма.

Культурные перемены 1990-х имели важное значение для Латвии, но их нельзя назвать революционными. Еще в прошлом десятилетии проектировщики в своих работах уже вовсю использовали многочисленные отсылки к национальному наследию в противовес типовой модернистской архитектуре.

К тому же период капиталистического романтизма наложился на общемировые тенденции постмодернизма, в рамках которых индивидуальное и локальное имело более важное значение, чем всеобщее и интернациональное. В первое постсоветское десятилетие эти черты в архитектуре проявились еще ярче.

На фоне модернизма, стремящегося к утилитарности и аскетизму, такие важные постмодернистские отличия, как разнообразие и игривость на фасадах и в интерьерах многим могут показаться чрезмерными и даже пошлыми. Но именно в этом колоссальном разнообразии, осознанной шаловливости, удивительной символичности и заключается ценность постмодерна. Проще говоря — это архитектурный бодипозитив с множеством форм и характеров, или самая толерантная эпоха в истории строительства.

Архитектура рижского капиталистического романтизма 1990–2000-х годов, которая неотделима от мировых постмодернистских тенденций, отображает историю страны: культурные, политические и социальные трансформации того времени. Это важное материальное наследие эпохи, которое мы только начинаем осмыслять. Скорее всего, одной статьи вам будет недостаточно, чтобы полюбить эту архитектуру, но, надеемся, после ее прочтения вы будете лучше понимать, как и почему появились многие столичные здания.

Регионализм

Основным направлением латвийской архитектуры 1990-х годов стал регионализм. В его основе лежало выражение локальных особенностей и их переосмысление в современном строительстве. Освобождение Латвии от советской оккупации способствовало росту национального самосознания и свободе творческого самовыражения. В своих проектах архитекторы обращались к разным историческим периодам и стилям.

Архитектуру латвийского постмодернизма сложно представить без выразительных треугольных элементов, напоминающих скатные крыши средневековой Риги или других латвийских городов. Не менее часто встречаются и мансарды, покрытые керамической черепицей, флюгеры, башни и прочие элементы, отсылающие к исторической архитектуре. Красный кирпич в таких зданиях — это одновременно и дань уважения зодчим прошлых лет, и один из наиболее доступных строительных материалов в 1990-е годы.

В попытке противодействовать «коробочной» модернистской архитектуре подобные строения принимают самые разнообразные обличия: от средневекового замка до имитации уличной застройки старого города. В жилом доме, фасад которого выходит на Firsa Sadovņikova iela 21, длинная массивная стена раздроблена на несколько секторов, чтобы создать впечатление более разнообразной архитектурной среды, характерной для Старой Риги.

Наиболее ярким представителем регионализма в неосредневековом духе можно назвать жилые дома на Firsa Sadovņikova iela 21, Jēkabpils iela 2 и Krāslavas iela 1 — они строились по проекту нескольких архитекторов в течение пяти лет, но их обычно рассматривают как комплекс.

Псевдофункционализм

По-другому регионализм воплощается в псевдофункционалистской стилистике. Здесь архитекторы обращаются к важному для истории Латвии периоду — 1920–1930-м годам, когда страна добилась независимости и еще не попала под советскую оккупацию.

В этот период активно развивались модернистские направления в архитектуре, характеризующиеся рациональным подходом и утилитарностью. Ясные формы, простая геометрия, длинные ленточные окна, почти полное отсутствие декора — все это вновь возвращается в архитектуру в первое постсоветское десятилетие. Но, конечно, это уже не те серьезные функционалистские проекты, которые строились больше полувека назад, а решения, переосмысленные в духе постмодерна. По сути от функционализма здесь остается только оболочка, собирательный образ — напоминание о прошедшей эпохе и некий реванш над долгими годами советской власти.
Важным образцом регионализма в псевдофункционалистской стилистике можно назвать жилой дом на Hospitāļu iela 8.

Контекстуализм

Основное отличие архитектуры контекстуализма от регионализма в том, что она вступает в диалог с конкретным местом и окружающей застройкой, а не рефлексирует на общие исторические темы. Район улицы Dzirnavu известен отличными примерами югендстиля — главного художественного направления начала XX века.

Сейчас принято строить новые здания в этом районе так, чтобы они отличались от старых домов и не смешивались с наследием предыдущих эпох. Но в 1990-е годы популярны были иные тенденции: архитекторы хотели продолжить историческую линию и внести свой вклад в развитие идей прошлого. В итоге появлялись весьма своеобразные примеры неоюгендстиля.

Одним из самых интересных примеров рижского контекстуализма можно назвать жилой дом на Dzirnavu iela 37.

Folk

Такая архитектура театрализирует и коммерциализирует народное. Хороший пример — ресторан Lido на улице Krasta. Здесь всегда праздник: обилие еды, напитков, нарядные интерьеры, веселая музыка, народные костюмы, карусели, шум и гам. Это концентрат самого веселого, что есть в народной культуре — предельно гротескное представление о жизни. Но в этом нет ничего плохого, поскольку существование подобных идеалистических мест отражает потребности людей и их культуру.

Для многих «Lido» давно стал неотъемлемой частью Риги, как Домский собор или Центральный рынок. Это легендарное место на Krasta iela 76, в котором интересно побывать хоть раз в жизни.

Фениксы

Рижская ратуша (1850 г.) сильно пострадала во время Второй мировой войны. Во времена советской оккупации ее руины снесли и на освободившемся месте построили модернистское здание Технического университета.

После провозглашения независимости Латвии было принято решение восстановить важнейшие рижские постройки, утраченные во Вторую мировую войну. Для возрождения ратуши требовалось снести уже советский корпус университета, что и было сделано. Фасад здания постарались повторить максимально близко к оригиналу, а вот его задняя часть кардинально изменилась: стекло, игривые изгибы, выразительные металлические конструкции.

Сразу напротив ратуши стоит нарядный Дом Черноголовых. Его также восстановили, но чуть раньше — в 1996–2000 годы.

Чехлы

Проявление реваншистских настроений можно увидеть и в желании нейтрализации советского модернизма. Здания, построенные в 1960–1980-е, не только сносили, но еще и реконструировали до почти полной потери первоначального облика. Часто советские проекты не только плохо соответствовали современным представлениям о комфорте, но и отталкивали потенциальных инвесторов.

Так произошло с гостиницей Latvija, которую спустя почти тридцать лет после постройки закрыли новым фасадом — более модным «чехлом». Подобными «чехлами» покрыто несколько советских зданий Риги, но Radisson Blu Hotel на Elizabetes iela 55 — самое известное. В торце здания появился знаменитый панорамный лифт, на котором любой желающий может подняться на верхний этаж и посмотреть на город с высоты.

Утки

Понятие «утки» в архитектуре появилось на рубеже 1960–1970-х годов благодаря американскому постмодернисту Роберту Вентури. Так он назвал постройки, которые похожи на конкретные вещи и своим образом откровенно показывают, что именно в них находится. Например: здание в виде гамбургера, в котором продают фастфуд, или киоск в форме утки, где можно поесть утятину.

Многие архитекторы критикуют подобные строения, поскольку их форма не подчиняется функции, а часто, напротив, противоречит ей: есть и готовить гамбургеры далеко не всегда удобно в кафе, чья конструкция пытается повторить форму бургера. Но постмодернисты подумали — а почему бы и нет? И начали строить здания-утки.

Одним из лучших примеров рижской «утки» с уверенностью можно назвать портовую постройку, напоминающую капитанскую рубку корабля: административное здание на Meldru iela 5A.

Стаканы

«Стаканы» — это многогранные цилиндрические башни, которые особенно раздражают ценителей эстетически нормативной архитектуры. Эти стеклянные формообразования вроде бы пытаются мимикрировать под историческую застройку, но сливаться с ней не намерены.

Яркий пример рижского «стакана» — офисный центр на улице Brīvības, 151. Классический архитектурный элемент — башня — в данном случае максимально контрастирует с окружающими ее старыми домами. Это происходит из-за большого количества тонированного стекла и выразительной «шляпки-короны», которая украшает многоэтажный цилиндр.

Даунтаун

Представьте себе многоэтажные небоскребы, огни большого города, светящиеся рекламы — мир больших денег и высоких скоростей. Ну кто не хочет побывать на высоте и взглянуть на город с высоты птичьего полета? Вот и латвийские архитекторы 2000-х годов не устояли перед соблазном построить в Риге пару-тройку стеклянных башен.

Нельзя сказать, что в строительстве рижских небоскребов есть значимая экономическая целесообразность, но зато как романтично они выглядят! Самый узнаваемый небоскреб Риги — «Swedbank» на Balasta dambis 1a — явно вдохновлен прославившемся во всем мире отелем-парусом «Бурж-эль-Араб» в ОАЭ. В конце 1990-х — 2000-х годах во многих странах появлялись реплики знаменитой дубайской башни. Латвия не была исключением. Но в данном случае надо заметить, что тема паруса весьма актуальна для Риги как для города, тесно связанного с водой и мореходством.

Фьюжн

Сочетание несочетаемого, винегрет из разных форм, полное архитектурное разгулье — все это укладывается в один простой и емкий термин: фьюжн. Именно в нем отражается огромное разнообразие художественных изысков 1990–2000-х годов. Сложно представить более свободную в самовыражении и бодипозитивную архитектуру: «надел пляжные сандалии с носками и пиджаком — ну и что? Имею право!».

Характерный пример фьюжн-архитектуры — многофункциональный центр на Pulkveža Brieža iela 47.

После прочтения текста может показаться, что, призывая уважать архитектуру капиталистического романтизма, мы все равно немного иронизируем над ней. Утки, стаканы, чехлы, фениксы — что это, как не издевательство? Но важно помнить о главной постмодернистской заповеди: игривость — не порок. Шаловливая архитектура заслуживает соответствующих названий. И стоит признать, что термин «утка» пробуждает больше приятных эмоций и гораздо лучше запоминается, чем какой-нибудь «метамодернизм». А какие ассоциации вызывают у вас эти здания?