Архитектура для серьёзной музыки

Прямо сейчас в Риге проходит международный конкурс на новую филармонию в конгресс-центре: 10 мая завершился его первый этап. Пока жюри отбирает шестерых финалистов, мы собрали примеры самых известных концертных залов, построенных в разных частях мира. О конкурсе и непростой судьбе рижской филармонии читайте в предыдущем материале.

Чего хочет современный слушатель

В 2015 году знаменитый американский скрипач и дирижёр Алан Гилберт выступил в Королевском филармоническом обществе Великобритании с лекцией Orchestras in the 21st Century — a new paradigm. Он говорил о том, как меняются запросы современных слушателей — и почему люди продолжают приходить на живые выступления. 

Среди прочего Гилберт сказал: 

​​«Музыка обладает извечной способностью волновать нас, и всё чаще школы и профессиональные музыкальные коллективы примеряют на себя новую роль, затрагивая жизни людей как в концертном зале, так и за его пределами». 

Билеты на концерт академической музыки всегда стоили дорого, но сегодня, говорит Гилберт, труппы оказались в особенно затруднительном положении. Они конкурируют не только друг с другом, но и с множеством других видов досуга, доступных в один-два клика.

Чтобы оставаться востребованными и донести до новых слушателей ценность живой музыки, оркестры используют социальные медиа, стриминговые сервисы, трансляции концертов и другие каналы. Цифровые версии выступлений стали такими же значимыми, как и живые — без планирования записей сегодня не обходится ни одна концертная площадка, говорит Гилберт.

Архитектура — ещё один важный инструмент для распространения академического искусства и его демократизации.

Опера — искусство для снобов?

«Опера — снобское искусство», — без обиняков утверждает архитектор и совладелец норвежского бюро Snøhetta Роберт Гринвуд. Поэтому до недавних пор оперное пение было не особенно популярным развлечением в Норвегии. Но в 2000 году в Осло решили построить новое здание национальной оперы — и всё переменилось.

В городе прошёл открытый конкурс, по итогам которого проект Snøhetta выбрали лучшим среди шестисот с лишним заявок. Гринвуд говорит, что архитекторы стремились сделать здание как можно более «народным». Как и положено оперному театру, постройка отделана благородным материалом — белым каррарским мрамором, который особенно колоритно выглядит под снегом во время долгих норвежских зим.

Но вот форму выбрали не классическую, с колоннадами и строгой структурой, а природную — в виде горы. Участок застройки был слишком мал, чтобы оставить место под полноценную площадь, поэтому главным общественным пространством стали каменные «склоны».

С уровня земли посетители поднимаются по ступеням и пандусам на самый верх здания, откуда открывается панорама на залив Осло-фьорд и центральную часть города. Даже в самую плохую погоду сюда приходят люди. «А когда вы можете ходить по зданию, то присваиваете его себе, — рассказывает Гринвуд. — И вот так вы начинаете любить оперу».

Время от времени кровлю используют как дополнительный зал — например, однажды 70 000 человек смотрели здесь трансляцию постановки, на которую не хватило билетов. В основном зрительном зале нет специальной ложи для короля Норвегии, а прозрачные стены декорационных мастерских и репетиционных классов позволяют каждому с улицы заглянуть во внутреннюю жизнь театра. 

Спустя 15 лет Норвежская опера превратились в один из главных городских символов Осло. Спектакли неизменно проходят с аншлагами, билеты раскупают быстро. Гринвуд небезосновательно полагает, что в этом есть и заслуга бюро Snøhetta.

Народная музыка 

К XXI веку с архитектурой театров и филармоний произошло то же самое, что и с музеями: они стремятся уйти от образа элитарных институций, для посещения которых необходима особая форма гардероба и соблюдение строгого этикета. Такие залы, предполагающие широкий уровень свободы, — одна из излюбленных типологий нидерландского бюро OMA под руководством притцкеровского лауреата Рема Колхаса. 

Первым таким проектом в практике ОМА стал Дом музыки в По́рту. Его завершили в 2005 году. Поскольку здание находится на краю бедного рабочего района, было особенно важно подчеркнуть социальную роль места и не выстраивать с помощью него дополнительные барьеры между публикой и местным сообществом. Отсюда необычный облик здания: пятно застройки свели к минимуму за счёт формы кристалла, который снижается к низу.

Здание со всех сторон окружено общедоступной площадью из травертиновых плит. От большого центрального фойе, типичного для таких мест, решено было вовсе отказаться. Вместо этого главный зал окутали сетью лестниц, платформ и эскалаторов, чтобы «превратить посещение здания в архитектурное приключение».

Схожую концепцию ОМА развивали 15 лет спустя в Тайбэйском центре исполнительских искусств (TPAC), который недавно достроили в столице Тайваня. Ещё до официального открытия CNN включили этот проект в список «зданий, которые изменят мир» в 2022 году, а Time — в топ-100 мировых достопримечательностей.

Одна из главных особенностей — так называемая Общественная петля. Это система переходов, которые пронзают здание от первого до последнего этажа и имеют множество окон с видом на сцены трёх зрительных залов, а также на служебные помещения. По Общественной петле можно пройти без билета — а заодно понаблюдать за представлениями и установкой декораций.

Во время презентации проекта Колхас говорил о том, что борьба со стандартами помогает преодолеть социальное расслоение: она возвращает театр в древнейшие времена, когда он был по-настоящему популярным народным искусством.

Водяная филармония 

Лучшим специалистом в разработке акустических систем считается японский инженер Ясухиса Тойота. Он работал над крупнейшими концертными залами по всему миру, в том числе над Эльбской филармонией (нем. Elbphilharmonie). Это здание по проекту бюро Herzog & de Meuron находится в Гамбурге и считается одним из эпохальных долгостроев Германии: его возводили в течение десяти лет. 

Главный зал филармонии облицован десятью тысячами акустических гипсовых панелей. Вместе они составляют гигантский пазл, каждая деталь которого имеет уникальную форму. Сегодня это пространство считается одним из лучших в Европе по качеству звучания.

Не менее тщательно Herzog & de Meuron работали над внешним обликом филармонии. Основой проекта послужило старинное кирпичное здание портового склада, из которого вырастает новая структура из шестисот волнистых стеклянных панелей. Их завершают остроконечные «волны», в которых с одинаковым успехом видится застывшая ледяная скульптура и кровля берлинской филармонии Ганса Шаруна 1963 года.

Последняя отсылка — вероятно, не случайная. Зал Эльбской филармонии имеет форму «виноградника» — так называют тип концертного помещения, в котором зрительные ряды расположены на наклонных террасах и окружают сцену со всех сторон. Впервые оно появилось именно в шаруновском проекте как противовес «обувной коробке» — классическому концертному пространству прямоугольной формы.

Ещё одна особенность филармонии на реке Эльбе — общедоступная смотровая площадка с панорамным видом на центр и порт Гамбурга. Она открыта ежедневно, доступ к ней бесплатный. От первого этажа к площадке ведёт длинный эскалатор, который проходит через всё здание. Так путь наверх превращается в зрелищное действо.

Филармония играет заметную роль в городской жизни Гамбурга и обладает мощным объединяющим потенциалом не только для любителей классической музыки, но и для всех горожан. Сегодня, спустя шесть лет после открытия филармонии, можно с уверенностью сказать, что она стала важной движущей силой в развитии Гамбурга и источником коллективной гордости, а также частью городской идентичности.

Ария в северном сиянии

Концертный зал и конференц-центр Harpa в Рейкьявике — ещё один пример музыкальной площадки, которая стала достопримечательностью. Люди со всего мира приезжают на городскую набережную, чтобы побродить по главному фойе, которое открыто в любое время.

Harpa соткан из национальных образов и символов Исландии. Его название отсылает к древнему струнному инструменту и первому летнему месяцу в старинном скандинавском календаре. Холл подобен горному хребту, а спрятанный за ним амфитеатр — это, по выражению авторов проекта, «раскалённый центр силы», подобный лаве в одном из сотен исландских вулканов.

Самая эффектная часть здания — мерцающий стеклянный фасад — вдохновлён северным сиянием и базальтовыми скалами гранёной формы. При его проектировании архитекторы бюро Henning Larsen Architects сотрудничали с датско-исландским художником Олафуром Элиассоном, известным по экспериментам с цветом и светом.

Именно Элиассон предложил создать 890 объёмных стеклянных ячеек из различных видов стекла. В течение дня они переотражают солнечный свет, а вечером превращают здание в огромный сияющий фонарь. И это не просто красиво — объёмные стеклянные шестиугольные блоки надёжно изолируют концертный зал от шума внешнего мира и бушующих вокруг природных стихий.

Музыка без условностей

Один из самых необычных национальных музыкальных центров находится в канадском городе Калгари — это проект Studio Bell, завершённый в 2016 году. Здание совмещает выставочные и концертные пространства: архитектор Бред Клоепфил решил не отделять их друг от друга глухими стенами. Он поступил ровно наоборот: главный концертный зал на 300 сидячих мест не имеет жёстких физических границ и  окружён выставочными галереями с переходами-мостами.  

Это пространственное решение дарит зрителю принципиально новый чувственный опыт: ему больше не нужно протискиваться сквозь толпу в тесном фойе, чтобы послушать музыку — он оказывается в центре событий, стоит только пересечь порог здания. Музыка сопровождает его всюду, причём из-за особенностей акустики одна и та же композиция в разных частях здания воспринимается по-разному — это делает опыт от прослушивания ещё более субъективным. 

Освободив архитектуру от условностей, Клоепфил в конечном итоге подарил больше свободы слушателю.